Н.М. Гальковский, Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси
Прежде всего, попытаемся установить взгляд на имена богов – Дий или Дый и Траян (Троян).
В одной болгарской песне Траян называется царём, и притом проклятым царём Траяном, в царстве которого находится семьдесят водоёмов, а в них течёт жжёное золото и чистое серебро. По сербскому преданию, в Трояновом граде жил царь Троян, который каждую ночь ездил в Срем к одной женщине, а к утру возвращался. Он совершал свои поездки только ночью, так как солнце могло растопить его. Однажды родственники женщины хитростью заставили Трояна пробыть в Срем дольше обыкновенного. Троян поспешил в свой город, но дорогою его застало восходящее солнце. Царь спрятался в стог с сеном; но коровы растрепали сено, и Троян растаял от лучей восходящего солнца. У этого Трояна были козьи уши. Конечно, эти сказания записаны недавно, в XIX веке, и потому исторического смысла доискаться здесь трудно. Буслаев полагал, что Траян, по верованию славян, принадлежал к стихийным существам, в роде вил или русалок, эльфов или альфов. Итак, в народных славянских сказаниях, записанных очень поздно, Траян изображается неопределённым, фантастическим существом. В письменных памятниках более раннего периода ему придаются черты более определённые: он божества или могущественный владетель. Перейдём к книжным сказанием, которые восходят к более раннему времени. В “Хождении Богородицы по мукам”, которое известно было в переводе в греческого в XII столетье, имеется вставка, обещающая злые муки верующим в богов Траяна, Хорса, Велеса и Перуна. Это русская вставка; в позднейших списках Хождение этой приписки нет, потому что с течением времени память о языческих славянских богах утрачивалась, а потому упоминание о них, как ненужное и непонятное, было излишне.
Тихонравов полагал, что Траян был славянским божеством и подтверждением своему мнению видел в “Слове и откровении святых апостол”. В этом “Слове” повествуется о беседе с учениками Спасителя в Иосафатовой долине о греховности рода человеческого, причём упоминаются боги Перун, Хорс, Дый и Траян и инии мнози; эти божества человеци были суть старейшины пероунь в елинех, а хорс в Капре, Троян бяше царь в Риме”. Это место написано, несомненно, под влиянием хронографов. По Летовнику Георгия Амартола Дий был сын Крона и брат Нина. Дий был назван в имельстые звёзды. У персов был закон поимати свою матере и сёстры, почему и Дий был женат на сестре своей Ире. В честь Дия в Египте заклали козлов и иных животных. У Амартола разсказывается, что Серух первый ввёл эллинское учение в Вавилонской земле почитать подвиги и деяния древних бывших ратник или князей; впоследствии же не ведущие люди стали почитать знаменитых предков за богов: “яко богы небесныи почитаахоу, и жрехоу им, а не яко человекомь мрьтвьном бывшем”. Таким образом, люди стали обоготворять людей же, сделавших какое ни будь открытие или изобретение, - таковы, напр. Посидон – изобретший кораблестроение, Гефест, ковач меди и пр. Но эти обоготворённые герои были простыми людьми. “И древле оубо иже от творць глаголемых богов, диа и крона и аполонаа, и ироя, мнеще, человеци богы быти, прельщаахоусе чтоуще”. Потом под этими именами стали обоготворяться стихи. “Диа дьжда реше быти”, т.е. Дий – это дождь. Ниже говорится, что люди послужили твари паче Создателя, обоготворили небо, землю, животных, птиц и гадов. “Именовахоу Диа небо”. Итак, у Амартола под Дием разумеется божество дождя и неба, т. е.Зевс. Полагаем, что составитель русского слова был знаком с Эллинским Летописцем первой редакции. По Летописцу Дий был сын Крона (т. е. Хроноса), царствовавшего в Ассирии, который пожирал своих детей; но Дий был спасён благодаря хитрости своей матери Арии, подавшей Крону вместо ребёнка камень. Дий в Летописце отождествляется с Зевсом: “ Егда же время ей б родити нарицаемаго Пика Зевсом ижи ес Дий”… Несколько строк ниже читаем: “Крон же остави сына своего Пика Зевеса, те ес дый, остави в Асури”… он овладел западными странами. В Хронографе второй редакции Дий также сотождествляется с Зевсом: “о Зеусе еже есть Дий”. Дый – тоже, что ДИЙ. Дий имел и форму женского рода: “ов дыю жреть, а дроугый дивии”. Беседа Григория Богослова о избиении града, - славянская вставка. Итак, Дий или Дый – бог дождя и неба, т.е. Зевс. Впрочем, у нас это слово употреблялось в значении языческого бога вообще. Наши предки Дию не кланялись. На наш Олимп Дий попал благодаря знакомству древних книжников с византийской исторической литературой. Возвращаемся к Траяну. Упоминание о нём могло произойти следующим образом. Георгий Амартол, порицая языческое идолослужение, говорит, что люди обоготворили сильных и в бранех мужественных людей, каков, напр. Геркулес (Ераклей); мало того, обоготворяли злых и нечестивых “и не токмо иже благо что сьтворшиим, нь и скврьнным и мрьскыимь моужемь и женам послужише и пожреше, от ных же римляне навыкше своих царий по сьмрьти обоготворише”.
Итак, русский составитель “Слова св. апостол” знал что римляне обоготворяли своих императоров. А имя римского императора Траяна он вставил, вероятно, потому, что оно известно ему было из предания. Следовательно, в памятниках религиозного творчества Траян изображается обоготворённым римским императором. Памятник светской литературы XII века. Слово о полку Игореве с несомненностью доказывал, что в двенадцатом столетии среди русских ещё хранилась память о Траяне. В “Слове” упоминаются: 1) Тропа Траяна: “ О бояне… аки лы ты сии плекы ущекотал, рища в тропу Трояню, чресь поля на горы”; 2) века Трояна – “были вечи Трояни, …на седьмом веце Трояни”; 3) земля Трояня – “вступила (обида) девою на землю Трояню”.
Конечно, всякий поэт, желая быть понятным, должен употреблять такие образы, которые понятны и доступны его современникам. А потому необходимо допустить, что автор ”Слове о полку Игореве”, упоминая о Траяне, говорил о том, что всем было известно и понятно. А, следовательно, среди русских в 12 столетии хранилась память о временах Траяна, славного и могучего властителя; о земле его, им приобретенной, т.е. Даки; помнили тропу, дорогу Траяна, под которой разумеется, Via Traiani, простиравшаяся от берегов Дуная до Прута и далее на восток по южной России. Правда, все упоминания о Траяне в “Слове” не отличаются ясностью; вероятно, для самого певца ”Слова” времена Траяна и его дела были столь затянуты таинственной пеленой прошедшего, что определяя время Трояна, певец употребил эпическую цифру семь. Но, несомненно, в XII веке для русского человека Траян был реальною, историческою личностью. Следовательно, славяне помнили войны Траяна в Дакии, бывшая, в 101 – 105 г. Согласно свидетельству нашей летописи, подтверждаемому и другими свидетельствами, некоторые племена выселились из Дакии в за – карпатские края. “Нет никакого повода, однако предполагать, что все славянское население покинуло тогда свою Придунайскую прародину и большими толпами двинулось на север по Висле и Одеру и на восток по Днестру, Днепру и проч. По известиям древних выселилась только незначительная часть, большинство же покорилось злой судьбе, подпало господству Рима, чтобы чрез несколько времени, уничтожить его. Многие из удалившихся тогда снова стали возвращаться”. Очень может быть, что отхлынувшая из Дакии волна докатилась до территории теперешнего Киева и Новгорода. Не знаем, можно ли считать этих выходцев из Дакии первыми колонистами славянами в здешних местах: очень может быть, что древняя Скифия ещё до Рождества Христова вмещала в себе между прочими и славянские племена. – Итак, память о Траяне среди русских славян могла сохраниться от предков, которые некогда воевали с Траяном в Дакии. Существует и иной взгляд, по которому упоминания о Траяне объясняются чисто книжным влиянием. И. Н. Смирнов полагал, что “относить появление славян на Балканском полуострове к III веку по Р.Х.; на Дунае к II веку до Р.Х. Пока нет достаточных оснований”. Они явились позже, раньше IV века по Р.Х.; они начали там водворяться в V веке. Упоминание о Траяне, по мнению Смирнова, говорит только о том, что славяне застали на Балканском полуострове культ Траяна и Зевса и приняли в нём участие; это было в эпоху формального господства христианства, но язычество ещё было сильно. Но здесь возникает ряд недоразумений. Римские императоры обоготворялись при жизни, после же смерти все они, по замечанию Смирнова, сдавались в религиозный архив. Траян умер в 117 году и, конечно тогда же был сдан в религиозный архив: божеские почести стали воздаваться не ему, а другим императорам. С введением официального христианства, в Римской Империи перестали почитать официально императоров, а иного культа им не было. Смирнов полагал, что славяне появились на Дунае во времена официального господства в Римской Империи христианства, т. е. не ранее 4 века. Но кому могло придти в голову в IV-VI веке воздать божеские почести Траяну? И почему в памяти славян остался не Антонин, не Каракалла, а именно Траян, грозный покоритель Даков? Не потому ли, что славянам некогда пришлось столкнуться с ним. Мы не будем касаться в высшей степени сложного и трудного вопроса о времени появления славян на Балканском полуострове и на Дунае. Мы склонны думать, вместе со Смирновым, что славяне задолго до IV века под разными именами приходили в соприкосновение с римлянами.
Мы допускаем, что славянские сказания о Траяне сложились под двумя влияниями: под влиянием народных устных преданий и книжных. Мы совершенно не думаем отрицать книжные влияния; но полагаем, что самый книжный материал о Траяне остановил на себе внимание славянских грамотеев только вследствие того, что славяне помнили об историческом Траяне, победителе Даков. Смирнов отмечал, что в славянских сказаниях о Траяне последний не имеет атрибутов грозного исторического деятеля, как, например Атилла в немецкой поэзии: образ Траяна у славян не ясен и сливается с унаследованными у покорённых фракийцев образами народного творчества; сербский и болгарский Траян – это Мидас. Прежде всего, отметим, что мы не можем определить, располагаем ли мы всеми преданиями о Траяне, или же у южных славян существуют ещё какие – ни будь предания о нём. Впрочем, теперь если и нашлись бы там сказания о могущественном императоре, то нельзя поручиться, что они сохранились в своём первоначальном виде. Что же касается аналогии между сказаниями о Траяне у славян и Аттиле у германцев, то эта аналогия не может быть признана удачной. Сказания об Аттиле записаны под свежим впечатлением событий. В пятом веке хроника аквитанца Просперо (435 г.) заносить на страницы истории имя Аттилы. Около 930 г. галленский монах, впоследствии аббат Эккегард (ум 978 г.) обработал на латинском языке (гекзаметром) слышанную или читанную им в юности немецкую поэму о Вальтере Аквитанском, где, между прочим, изображается и Аттила. Труд Эккегарда утрачен; но около 100 лет спустя, учёный аббат того же монастыря Эккегард 4 (ум. Около 1060 г.) переделал его поэму, которая, как предполагают, дошла до нашего времени. Итак, в памяти потомства могли ясно сохраниться реальные черты Аттилы. Не то с Траяном у славян. Сербские и болгарские сказания о Траяне записаны в XIX веке. Прошло целых 17 веков после событий. За это время Траян успел стать не только фриго – фракийским Мидасом, судя по его козлиным ушам, но мог потерпеть и множество иных превращений. Несомненно, что в сербских и болгарских преданиях, записанных в XIX веке, Траян является существом мифическим. Но в древнейшем письменном памятнике – “Слове о полку Игореве” Траян изображается лицом, несомненно, реальным. Певец “Слова” не отдавал себе отчёта в личности Траяна: не отмечается даже, что Траян был император; но “века Траяна”, - это время славы и могущества; ходить по “тропе Траяна”, по стопам Траяна – совершать славные подвиги. Мы не знаем, были ли Даки славяне; может быть среди них были и славяне. Но, несомненно, личность Траяна, каким то образом подействовала на воображение славян. Может быть, отхлынувшие Даки передали славянам о могуществе Траяна. – Траян в “Слове о полку Игореве” изображён славным и могущественным. Можно ожидать, что он рисовался бы грозным и страшным, так как он нанес поражение славянам. Но это не должно нас смущать. Житель средней Азии до сих пор поёт песню о славных подвигах Искандера, Александра Македонского, который некогда с мечём прошёл Азию. Итак, Дий и Траян не были русскими богами. Перейдём к русским божествам.