Одним из главных принципиальных расхождений между православными и баптистами является вопрос о крещении младенцев. Баптисты категорически отвергают крещение детей как насильственный акт над ними, поэтому нам надо рассмотреть этот вопрос в следующих пунктах:

1) Имеют ли родители власть и право решать за ребенка важные для него вопросы, если от этого зависит его благополучие и даже жизнь?

2) Нуждаются ли дети в благодати Божией?

3) Как протекает духовная и психическая жизнь ребенка?

4) Соответствуют ли обеты крещения предназначению человека? Если соответствуют, то отказ от них является не проявлением, а злоупотреблением свободной воли.

5) Существуют ли аналогии крещения в Ветхом Завете, если да, то каково отношение Ветхого Завета к участию в них детей?

6) Может ли ребенок быть лишен плодов крещения без ущерба для себя?

Основой христианской сотериологии (учения о спасении) являются следующие три универсальных факта:

1) грехопадение Адама как источника и потенциального носителя всего человечества легло клеймом отвержения и проклятия на его потомков, которые жили, живут и будут жить на земле до конца ее существования;

2) Сын Божий, став Сыном человеческим, взял на себя проклятие и грехи всего мира. Его распятие было жертвой и священнодействием;

3) в таинстве крещения Голгофская Жертва усвояется каждому человеку как жертва, принесенная лично за него.

Каким образом грех распространяется на последующие поколения? Создание человеческой души является актом творческой силы Божества, но в то же время оно совершается при участии душ родителей. Поэтому человек — уникальное и неповторимое явление, а не копия своих родителей, и в то же время он генетически связан с ними, о чем свидетельствует не только телесное, но и душевное сходство. В этом соучастии душ родителей происходит передача первородного греха, подобно тому, как из загрязненного источника текут мутные воды. Каким образом передается наследственная порча? Через материальный субстрат или другими неведомыми нам путями? Мы этого не знаем — это тайна. Но для нас важен тот факт, что грех в своей безграничной универсальности поглотил, как воды всемирного потопа, все человечество, и поэтому печать греха уже лежит на еще не рожденном младенце. С возрастом в грех включается воля ребенка, и тогда он становится произвольным, личностным грехом. Поэтому непорочность ребенка — выражение весьма условное. Это скорее непроявление его порочности на уровне сознания и воли.

Младенца, еще не научившегося произносить человеческое слово, ни в коем случае нельзя сравнить с животным. Наиболее интенсивная психическая жизнь проходит в раннем возрасте, когда ребенок получает и перерабатывает самый большой объем информации. С возрастом объем этой информации резко уменьшается, и усвоение его становится более поверхностным, поэтому психологи ищут корни характера, привычек и заболеваний во впечатлениях раннего детства. Ребенок эмоционально чутко реагирует на окружающую его среду, только он опирается не на слово, а на более непосредственное восприятие мира, поэтому наши воспоминания детства, проходящие в плане рефлексий, обычно начинаются с того периода, когда мы овладели связной речью. Младенчество является важнейшим периодом для формирования психики человека. Видение мира ребенком для нас тайна, но непосредственное восприятие в переживании и информация, лежащая глубже слова, дают ему возможность переживать явления духовного мира, может быть, с большей, чем у взрослого человека, интенсивностью. С возрастом душа затемняется и грубеет от раскрывшихся в ней страстей и волевых грехов. Священное Писание и опыт жизни говорят о реакции ребенка на святыню. Многие матери замечают особое состояние ребенка в день причастия, как бы озарение внутренним светом и покоем. По-видимому, для ребенка больше, чем для взрослого, открыт мир светлых и темных сил. Ребенок, как и взрослый, носит в себе образ и подобие Божие, следовательно, он нуждается в духовной жизни, и родители должны стараться не заглушить, а пробудить эту жизнь посредством церковных таинств и молитв, а также домашних молитв в присутствии ребенка. Если родители окружают тело ребенка заботой, кормят и одевают его, не дожидаясь того возраста, когда он скажет сам, что согласен есть и пить, то почему они не должны удовлетворить самую главную потребность человеческого духа — потребности у ребенка общения с Богом и духовным миром через Христа в Духе Святом?

Так как укоренилось мнение, что крещение во младенчестве не только игнорирует свободное самоопределение ребенка, но является насилием над его личностью и волей, то нам необходимо ответить на вопрос: что такое религиозное чувство? Является ли оно врожденным свойством человеческой души или приобретается впоследствии? Христианство учит, что религиозное чувство является главным субстанциональным качеством души как образа и подобия Божиего; в нем главное отличие человека от животного. У животного имеется эмоциональный мир, может быть, не менее динамичный, чем эмоциональный мир человека. У животных существует в примитивных формах то, что можно назвать рассудком, то есть умение находить связь между причинами и отдаленным следствием и делать выбор в меняющихся ситуациях. У животного имеются инстинкты более тонкие, чем у человека, но у животных никогда не было обнаружено религиозного чувства. Здесь принципиальное различие между человеком и теми, кого привыкли называть его “меньшими братьями”. Но религиозные чувства, как и остальные способности человеческой души, можно развить и заглушить.

Религиозная жизнь человека является синергизмом двух воль: Божественной и человеческой, двух действий — благодати совершающей и ответа человека, принимающего благодать. Воля имеет не только аспект выбора; более важное свойство воли — это сосредоточение и внимание, поэтому у духовных писателей воля и внимание часто выступают синонимами.

Ребенок еще во чреве матери воспринимает поступающие к нему сигналы, то есть внимает им; это уже важное действие. Однако выбор определяют во многом родители и среда. Психологи отметили интересный факт: обучение до рождения. Оказывается, ребенок тянется к своей матери потому, что узнает ее голос. Это обучение происходит в плане, пока что недоступном нашему анализу. Сюда включается и состояние души матери, то, что можно назвать духовной гигиеной. Духовный опыт народа предписывал матери во время беременности читать продолжительные молитвы и часто причащаться. Естественно, мать читает молитвы и причащается, не спрашивая ребенка, хочет ли он слушать молитвы или участвовать через состояние матери в церковных таинствах. Можно ли рассматривать чтение матерью молитв как принудительное участие в этом младенца? Замечено также, что грехи и преступления, совершенные матерью в период беременности, тяжелыми впечатлениями ложатся в душу ребенка и впоследствии предрасполагают его к тем же грехам. Ребенок должен быть окружен определенной духовной атмосферой, которая необходима ему, как свет растению. В духовном мире нейтральных состояний не бывает. Когда исчезает поле светлых сил, то вакуум заполняется темными сатанинскими энергиями; где нет добра, там возникает зло.

Все христианские конфессии, а также секты, отрицающие крещение младенцев, согласны, что религиозное чувство врождено человеку, как инстинкт вечности, оно может быть искажено и заглушено, но полностью уничтожить его невозможно. Оно есть данность человека, которую необходимо развить. Дети стоят ближе к духовному миру. Наблюдая за маленькими детьми, психологи свидетельствуют, что они видят в физическом пространстве то, чего мы не видим. Часто взор ребенка фиксирует то место, которое кажется нам пустым, он эмоционально реагирует выражением лица или плачем на присутствие неких духовных существ, а плач ребенка — это средство самопроявления, сигнал, который может отражать целую гамму его эмоций, недоступных для нашей расшифровки.

Является ли крещение младенца насилием над его свободной волей? Если свободная воля рассматривается как возможность и право выбора, то здесь происходит выбор между духовной жизнью и духовной смертью. В этом выборе родители являются не посторонними лицами, а людьми, соединенными с ребенком любовью и ответственными за него. Что приобретает ребенок при крещении? Он становится членом Церкви, получает благодать как неистребимую печать в своем сердце. Его жизнь протекает под покровом светлого духа, который называется ангелом-хранителем; тем самым крещение — это начало жизни во Христе. Чем раньше благодать начнет действовать на душу ребенка, чем менее он будет подвержен космическим импульсам зла и греха, тем правильнее сформируется его характер, тем глубже и действеннее будет его общение с Богом.

Что теряет ребенок, получив крещение? Нам ответят: его не спросили, то есть лишили возможности выбора. Но ведь главный вопрос — правильно или нет сделан выбор. Если христианство истинно, то органическое включение ребенка в Церковь как в поле истины — самое большое благо, которое могут совершить для него родители. Но если бы даже христианство не было истиной, то ребенок ничего бы не терял; крещение было бы пустым обрядом. Нам могут ответить: но человек как свободное существо имеет право и на ошибку выбора. Права на ошибку, как и на грех, не существует; имеется возможность ошибки. Но допустим и это. В таком случае человек, который предпочтет христианству другую религию, перейдет в нее, не считаясь с крещением, так как, отвергая христианство, он отвергает и силу крещения и ответственность за него; поэтому здесь христианство не является некой физической преградой или лишением человека права на духовное самоопределение.1 

Вопрос о крещении связан с различными взглядами православных и протестантов на следствие первородного греха и действие благодати на человека. Православные считают, что первородный грех внес глубокое расстройство в психофизический организм человека на всех его уровнях, однако не уничтожил образа и подобия Божия в человеке как потенциал добра и волевую самоуправляющуюся монаду. Протестантизм склонен думать, что первородный грех уничтожил добро в человеке, и сам человек способен только ко греху и злу.

Вера баптиста — это уверенность в своем спасении, то есть субъективный процесс. Поэтому баптисты вошли в союз с евангелистами и пятидесятниками, отрицающими необходимость крещения, а также с меннонитами, которые, подобно кальвинистам, учат о божественном предопределении, разделившем мир на две части: спасенных и погибших, вне жизни и воли самих людей. Сектанты игнорируют длительную борьбу благодати и греха в сердце человека, а считают спасение мгновенным актом преображения души благодатью. Они низводят веру со степени духовных интуиций и проникновений в мир вечных сущностей до субъективного переживания радости о своем избранничестве. Для них вера — это убежденность в своем спасении. Баптисты не понимают, почему надо крестить младенца, в каких внутренних муках рождается душа для Христа, пока, по слову апостола Павла, “не изобразится в душе Христос” (Гал. 4, 19).

При ограничении прав родителей крестить своего ребенка религиозный аспект семьи разрушается, ребенок низводится на степень оглашенного, который является только учеником, но не членом Церкви. Мы говорим о праве крестить детей, потому что, по слову древнего апологета, “душа — по природе христианка”. Если бы был выбор между религиями как выбор между мистическими путями и дорогами к Богу, тогда было бы понятно, что человек может выбрать путь, соответствующий его призванию и индивидуальности. Но христианство не имеет альтернативы, которая могла бы заменить его. Перед человеком два пути: к жизни и к смерти, к Богу и к дьяволу. Вне крещения человек находится под печатью первородного греха, во власти вечной смерти. Родители не знают, спасутся ли их дети, но они надеются. Вера, надежда и любовь родителей, желание ребенку блага, как себе, и соучастие его в вашем благе благодати — вот нравственные основы крещения. Ребенок может не оправдать крещения, но и получивший крещение в старости также может не оправдать его. Противостоит вере гордыня, а заповедям — развращенная воля. Рождая физически ребенка, мать тоже не знает, что выйдет из него и оправдает ли он в своей жизни имя человека, однако она надеется, что ее ребенок будет ее утешением и счастьем, поэтому даже плотское рождение соединено с верой, надеждой и любовью.

Господь после крещения от Иоанна удалился в пустыню, где был искушаем от демонов. Христианину предстоят искушения и борьба. После крещения покой бывает только кратким утешением, как бы отдыхом, а истинный покой — в благодати, в состоянии будущей жизни, в тайне вечности, — покой, который завоевывается в жестокой борьбе.

Ветхий Завет содержит в себе не только пророчество о Мессии, но и прообразы Нового Завета. Таинство крещения является воссоединением человека с полнотой Церкви через жертву Христа в Духе Святом. Первый плод крещения — прощение первородного греха, через который осуществилась власть демона над человеком. Прообразом этого таинства в Ветхом Завете служил обряд обрезания, который стал обязательным со времен Авраама, но существовал еще до Авраама у многих народов мира. Первым плодом этого обряда являлось включение ребенка в ветхозаветную Церковь. Он становился членом религиозной общины. Обряд совершался в восьмой день. Восемь — знак вечности. Обряд указывал на предназначение человека к вечной жизни. Во время обряда младенцу давалось имя, — знак спасения. Метафора имя, записанное в книге жизни, часто встречается в Библии. Имя — принадлежность личности. Ангелы и люди имеют имена. У животных нет имени, а есть кличка как звуковой сигнал. Имя — достоинство человека, имя носит в себе идею возможности принадлежать к небесной Церкви. Обрезание крайней плоти имело два значения: первое — нравственное, борьба со страстями. Здесь берется половая страсть как концентрат всех страстей, которые надо обуздывать силой ума и воли. Это указывает на будущее очищение души от первородного греха, который человек получает в крещении. Второе — мистический аспект, посвящение потомства Богу, так как Потомок Адама должен, по божественному обетованию, “стереть голову змея”; другими словами, обряд поддерживал веру в рождение Мессии.

Крещение — это исполнение обетования и воспоминание о смерти и воскресении Спасителя. Обряд обрезания соединен с пролитием крови младенца, которое указывает на искупительную жертву. В Библии содержится категорическое повеление Аврааму об обрезании его семьи, домочадцев и рабов. Эта заповедь повторно дается Моисею, она распространяется на пришельцев, живущих среди израильтян и составляющих вместе с ними одну религиозную общину. Прообраз не может содержать ложную идею; обрезание младенцев в Ветхом Завете свидетельствует о необходимости присоединения младенца к Церкви (ветхозаветной), что в новозаветное время совершается через таинство крещения. Все возражения баптистов против крещения младенцев с таким же основанием можно отнести к обряду обрезания младенцев. Божественное повеление подтверждало необходимость этого обряда; значит, еще более необходимо раскрытие и исполнение его символов и пророчеств в Новом Завете, то есть таинство крещения. Если баптисты говорят, что время Ветхого Завета прошло, то и мы согласны с этим, но именно потому, что Ветхий Завет раскрылся, исполнился, осуществился в Новом Завете, как зерно, умирая в земле, продолжает жить и раскрывается в колосе пшеницы.

В Послании апостола Павла к Колоссянам явно указывается связь между обрядом обрезания и крещения как прообразом и его исполнением. Обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым; быв погребены с Ним в крещении (Кол. 2, 11–12). Вне крещения не может быть спасения, потому что только в таинстве крещения Голгофская Жертва становится жертвой в отношении к крещаемому, как бы принесенной лично за него. До пришествия Христа на землю души умерших сходили в ад, в том числе души младенцев. Если бы младенцы могли быть спасены одной своей личной невинностью, несовершением сознательных грехов на уровне рефлексивной одиночности своих действий, то тогда и во времена Ветхого Завета души младенцев не сходили бы в ад, дожидаясь времени искупления и спасения. Кто родится чистым от нечистого? Ни один (Иов. 14, 4).

В Посланиях, а особенно в Деяниях святых Апостолов рассказывается о крещении целых семейств. После проповеди Апостолов в Самарии принимали крещение села, то есть все их жители. В Деяниях апостолов указано, что крестился дом темничного стража и дом начальника синагоги Криспа (Деян. 16, 33; 18, 8), дом Стефана (1 Кор. 1, 16). Под домом подразумеваются все члены семьи, родственники, а также слуги и рабы, если они дают согласие в юбилейные годы пребывать с хозяином до самой смерти. Возражение, что в этих семьях не было детей, малоубедительно, оно не выдерживает критики. Крисп, который со своим домом принял крещение, был начальником синагоги. По законам Талмуда, ни раввином, ни начальником синагоги не имеет право быть человек, не имеющий детей, так как это воспринималось как знак наказания и отвержения. Многочисленность детей и потомков считалась наградой за праведность, поэтому бесчадие иудея или его взрослых детей преграждало ему путь к каким-либо должностям в синагоге.

В книге Бытие (17, 11) обрезание названо знамением завета, знаком союза (крещение — это вхождение в Новый Завет, осуществление союза). Этот обряд в новозаветной Церкви исчез не потому, что он был признан ошибочным, а потому, что он осуществился с приходом Мессии. Необрезанный... мужеского пола... в восьмой день истребится... ибо он нарушил завет (Быт. 17, 14). Эта казнь нарушителей завета — прообраз вечной смерти тех, кто остался без крещения.

Еще один ветхозаветный прообраз крещения — прохождение израильтян через Чермное (Красное) море. Все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море (1 Кор. 10, 1–2). Облако — символ благодати, море — купели крещения. Сам Моисей — прообраз Христа в смысле пророческого служения. Через Моисея дан Ветхий Завет, через Христа — Новый Завет. Израильтяне вышли из Египта вместе со своими семьями, они прошли по дну расступившегося моря, держа на руках своих детей и младенцев, следовательно, в событиях, имеющих прообразовательный смысл, участвовали младенцы.

Одной из важных причин крещения младенцев в самом раннем возрасте служит неизвестность срока человеческой жизни. Апостол Павел говорит о том, что день спасения — сегодня, а завтрашний день для нас неизвестен. Смерть посещает не только глубоких старцев, стоящих на краю могилы, но умерщвляет детей, как серп земледельца срезает вместе с пожелтевшей травой еще не распустившиеся цветы. Она вырывает младенцев из рук матерей. Надписи на могильных плитах говорят о том, сколько детских душ ушло в неведомый мир еще до того, как они начали произносить первые слова. Мы не владеем временем, а время владеет нами.

Будущее неведомо и непроницаемо для человека, как темная бездна. Смерть — это разлучение души и тела. После смерти крещение души невозможно. Душа идет в вечность с клеймом первородного греха не как волевой участник преступления, а как потенциальный носитель зла, уходит, не возрожденная благодатью, не получив крещения водой и духом, без которого, по слову Спасителя, никто не может получить Царствия Небесного (беседа Христа с Никодимом). Нужно как можно раньше ввести ребенка в поле действия благодати. До крещения благодать Божия действует извне, после крещения она обитает в сердце человека. О том, что ребенка надо воспитывать с самого рождения, знали уже древние мудрецы. Однажды мать принесла ребенка к Сократу с просьбой научить, как воспитывать его. Сократ спросил: “сколько ему лет?” Мать ответила: “Два года”. Сократ сказал: “Поздно, теперь надо перевоспитывать”. При крещении ребенка мы стремимся к тому, чтобы благодать с самого раннего возраста, действуя в нем, невидимо воспитывала и учила его.